Вот так было

                                                                                                                                            Манечке Л.

- Не правда ли, слишком светло? - спросил капитан Б. святого отца Х.,
Задернув штору, а после сразу плеснув в глаза кислотой.
- Я-я! - хохотнул в ответ падре, приехавший якобы для отпущенья греха,
И обернувшийся вдруг отпустившим бороду - известным любому таблоиду на одной шестой

Части суши - брутальным агентом неявных сил (и, к тому же, любителем-папарацци),
Творцом истории, новым Че, мачо-матиком, готовым пересчитать ребра самой Клио,
Не узнающим себя самого в зеркале после десяти лет перманентных пластических операций.
Сидор Бабаевич Ёкарный - таково было его настоящее фио.


На крики сбежались соседки с детьми и мужьями (впрочем, некоторые без мужей).
Все ждали чего-то страшного, оттого принесли с собой большие корзины еды,
Но ничто, кроме случайно сгоревших верхних трех этажей,
В то утро не предвещало беды.


Лишь потом, когда правительство города ввело запрет на футбол, бананы и кружевное бельё,
Многие поняли что означало урчание в животе у мэра, цитировавшего с трибуны Эдгара По.
И, конечно, никто не заметил, как в южной части толпы растворился Б., в западной части - Сидор Б.Ё.
А, между тем, через несколько дней одного из них выловили со дна реки Лимпопо.


Как подтвердила скрытая камера, кое-кто, называвший себя Пафнутий,
Знал весь расклад наперед, но предпочел отсидеться в застрявшем лифте, попивая коньяк "Арарат".
В свободное от невежества время он был тонким ценителем утолщений и вздутий,
Но, как назло, накануне сдал в ремонт свой мыслительный аппарат.


А вечером он, как обычно, стоял посреди заведенья мадам Ффуу, собственной тенью рисуя диагональ,
Указующую на татуировку под правым виском юнца, поющего в ТелеВи.
Мысленно кашляя, он пытался понять - то, что в стакане, это уже нагуаль или еще тональ?
Но после, сморкнувшись в розовую ладонь, стал вдумчиво признаваться собственному колену в любви.


Нонсенс, нонсенс - пыталась вскричать Аграфена Г., работавшая по совместительству Анжелиной Ж.
(Бедняжка вела вдохновенную жизнь, ее по утрам тошнило цитатами из Бодрийяра и Ромена Гари),
Но сразу умолкла, увидев, как Паффи, устав бороться с эрекцией, от которой не спасали даже специально выписанные драже,
Начал ловко пилить ножовкой ее берцовую кость - хотел посмотреть нет ли скрытого message внутри.


Некто, ошибившийся дверью, с баночкой в левой руке (он, видимо, нес на анализ кал),
Узрев сие разнообразие членов не испугался, но лишь запел сладкое "тра-та-та!".
В его горячей пятерке Марксов первым шел Граучо, вторым - тот, со Спенсером, и только лишь третьим - Карл,
Cреди книг его фаворитами слыли - "Вибрация трубопроводов" и "Гигиена полости рта".


Последнее, что увидела Груня в ту ночь: она сама, в образе гладковыбритого месье с накладной бородой,
Который таращит свои ледяные глазищи a la крокодил, подавившийся комсомольским значком.
Еще более неодобрительные взгляды бросали в разные стороны: Э.Уорхол, В.Кикабидзе и В.П.Соловьев-Седой.
И лишь Вуди Аллен улыбался с экрана своим мудрым очкастым зрачком.


Протрезвев, Аграфена (она же Сидор) решила смотать удочки и найти себе новую местность для проживания,
Но, не в силах выбрать между исландским гейзером и широкой украинской степью,
В итоге застряла совсем некстати на безлюдной железнодорожной станции без названия,
Подобно штанине, попавшей между велосипедным зубчатым колесом и велосипедной же цепью.